|
19
июня 1919 года начальник управления Почт и Телеграфа
Латвийской Республики Eduards Kadiķis
издал приказ, в котором Александру Типайнису
(Aleksandrs Tipainis) было предложено организовать
механическую мастерскую по ремонту телефонных и телеграфных
аппаратов, линейного оборудования и почтового инвентаря.
Дело в том, что
А. Типайнис до Первой Мировой войны работал начальником
такой мастерской, которая, при угрозе немецкой оккупации,
вместе со всем оборудованием и частью квалифицированного
персонала была эвакуирована в город Тверь (г. Калинин при
советской власти). Во время долгих мытарств по эвакуационным
эшелонам охваченной Мировой войной России, а затем –
Гражданской войной, большая часть оборудования,
размещавшегося в трёх вагонах, была потеряна, разграблена
«революционным» пролетариатом; А. Типайнис все же смог
вернуться на родину и принять участие в становлении нового,
первого Латвийского государства.
В 1920 году было
приобретено различное производственное оборудование, ибо
требовалось расширение производства и оборудования, частью
спасенного и возвращенного из эвакуации, а частью купленного
на (!!!) блошином рынке, стало не хватать. В следующем, 1921
году мастерская начала производство телеграфных аппаратов
систем Хьюса и Морзе. В 1922 году мастерской были заказаны
первые 100 штук настенных телефонных аппаратов, конструкция
которых оказалась настолько удачной, что выпуск был
продолжен вплоть до начала 30-х годов, но уже в
металлических корпусах; кстати, эти, «металлические»
аппараты в большем количестве сохранились до наших времен,
их можно увидеть практически в любом антикварном магазине
Риги – большие настенные аппараты черного цвета с гербом
Латвийской Республики.
В 1924 году
мастерская из подвала Департамента переехала в бывшее
здание городского ломбарда на улице Слокас, число рабочих
перевалило за 300 человек; по сути, это была уже не
мастерская, а завод.
В том же 1924
году, время, когда радиовещание, в то время называющееся «радиофон»,
победными шагами «шло» по миру, молодое государство –
Латвия, не могло остаться в стороне. Мастерская, а по сути
завод, который именовался P.T.D. G.D. –
Pasta un Telegrafa Departāmenta Galvēna Darbnīca –
Главная Мастерская Департамента Почт и Телеграфа (лат.),
изготовила одноламповый приемник. Его сконструировали –
ученик А.С. Попова Янис Линтерс и руководитель
новообразованного радиоотделения Департамента – конструктор
радиоприемников Альберт Мадисонс. За основу была взята
разработанная в Норвегии схема сверхрегенератора – «аудион»
- сеточный детектор с положительной обратной связью, где
настройка осуществлялась за счет перемещения катушек
относительно друг друга. Переменный конденсатор не
использовался по простой причине – для его производства
требовались специалисты высокой квалификации и точное
оборудование, которого в Латвии в то время еще не было.
При настройке
приемник издавал характерный рокот, похожий на рычание
медведя. Поэтому «первенца» назвали Lācītis
– медвежонок (лат.). Для питания аппарата были
необходимы анодная и накальная батареи, что сильно удорожало
конструкцию. Первый аппарат на Рождество 1924 года был
подарен первому президенту Латвийской Республики, выпускнику
Санкт-Петербургского университета, Янису Чаксте.
Гораздо более
дешевые, как сейчас бы сказали – «массовые», аппараты – с
кристаллическим детектором начали выпускать в 1925-м году. У
приемника с кристаллом были существенные недостатки, самый
существенный из которых – нестабильность активной точки;
настройка ее осуществлялась стальной иглой, прикасаясь
которой к различным точкам кристалла, находили место, при
котором в наушниках, «телефонах», слышалась передача.
Оставалось только не передвигаться по комнате, что бы не
стряхнуть точку и не начинать все с начала. Второй
недостаток – наушники, из за которых слушатель был
«привязан» к приемнику. Поэтому P.T.D. G.D.
начала производство одно – и двухламповых усилителей
звуковой частоты, что бы можно было применять
громкоговорители, производство которых, рупорного типа по
типу импортных фирмы «Gravor», так же
было налажено.
Мастерская
достигла такого уровня, что большинство комплектующих для
своей продукции производила сама. В то время крупные
иностранные фирмы пытались утвердиться в Латвии, и
мастерская просто не могла с ними конкурировать.
Руководитель мастерской А. Типайнис постарался, что бы
патентное бюро издало указ о таможенном налоге на каждый
ввезенный в страну радиоприемник – 10 лат за каждую
радиолампу. Это делало невыгодным импорт приемников из за
границы, но защищало и стимулировало местного производителя.
В 1927 году
вновь встал вопрос о расширении производства, и было принято
решение приобрести у ликвидационной комиссии Всемирной
Электротехнической Компании UNION
бывшее помещение фабрики на улице Бривибас 19. В 1927 году,
после привидения помещений в порядок, мастерская переехала
туда.
В 1930 году в
ведение P.T.D. G.D. была передана
фанерная фабрика Latvijas Bērzs, что
позволило изготовлять качественные корпуса для своей
продукции, а с 1935 года даже изготовлять самолёты.
В феврале 1932
года P.T.D. G.D. была преобразована
в объединение Valsts Elektrotehniskā Fabrika
(VEF). В начале фабрика называлась Valsts Elektrotehniskā
Fabrika Pērkons (ВЭФ-Молния, лат.), но вскоре от
«молнии» отказались. В середине 1932 года был объявлен
конкурс на фирменный знак, эмблему фабрики. Победил в нем
молодой дизайнер, хотя тогда еще не знали этого слова,
Карлис Ирбитис.
В том же,
богатом на события, 1932 году А. Мадисонс был командирован
на германские и французские крупные радиофирмы, где 2 месяца
знакомился с производством радиоприемников. Так же он
побывал в Финляндии и Эстонии, где вскоре были открыты
представительства по продаже радиоприемников и другой
продукции под маркой VEF.
Завод
изготавливал такое количество радиоприемников, что местный
рынок просто не был в состоянии «переварить» такое
количество. С 1935 года у VEFа были
торговые представительства в столице Эстонии – Таллинне,
тогдашней столице Литвы – Каунасе, в столице Финляндии –
Хельсинки, столице Норвегии – Осло, в Швейцарии – в Цюрихе и
в столице Великобритании – Лондоне. В 1936 году
экспортировали около 3500 аппаратов, в 1937-м – около 4000,
в 1938-м – около 8000, в 1939-м, когда в Европе уже пахло
большой войной, меньше – около 6500. Больше всего было
отправлено в Скандинавские страны.
В 1934 голу при
заводе было открыто ремесленное училище. В 1935 году –
начато производство самолётов. Всего было изготовлено 33
летательных аппарата различных типов.
В 1936 году
началось производство знаменитых «шпионских» фотокамер
Minox; до 1938 года сделали около
22000 штук.
Особенно
известны радиоприемники VEF. На
международных выставках 1935 года в Брюсселе и 1937 года в
Париже аппаратам под маркой VEF были
присвоены «Gran Prix».
Помимо
радиоприемников на заводе производились кинопроекторы,
силовые трансформаторы для электросетей (кстати, местные
сети с напряжением 20кВ используются только в Латвии),
оборудование для высоковольтных сетей, силовые кабели и
провода, ветровые генераторы, приемо-передатчики для морских
и воздушных судов, стационарные радиопередатчики (Rīga,
Madona, Kuldīga, Klaipeda – sender Memel),
аккумуляторы, сухие элементы (батареи) и пылесосы. Так же
малыми партиями изготавливались дорожные машины, был выпущен
первый латвийский автомобиль Vairogs
(на базе Ford’а).
После
значительных событий 1940-го года, двояко оцениваемых в наше
время, завод взял под свой контроль Народный Комиссариат
Электротехнической промышленности СССР. В акте о приемке
завода под его юрисдикцию был отмечен высочайший технический
уровень VEF’а.
Были пересчитаны
на советскую элементную базу модели радиоприемников,
подготовленных к производству в 1941-м году, были привезены
на завод советские радиолампы, но…
В 1941-м году
началась немецкая оккупация. Завод вновь меняет хозяина.
Теперь это уже не VEF, a AEG Ostlandwerk
Gmbh. На заводе производятся как и радиоприемники
(модели VEF Super M517 – сначала на
советских лампах, затем, с учетом ситуации поставок – на
серии Е-11, VEF Super KB416-
знаменитый немецкий «офицерский чемоданчик»,
VEF Super B417 – батарейный вариант М517 на лампах
серии D-21), так и танковые, судовые,
пехотные и авиационные радиостанции, различные приборы для
настройки и контроля радиооборудования, а так же знаменитые
сирены для штурмовиков «Штука» - Юнкерс-87, или «Лапотник»,
по советской «классификации».
В 1944 году,
перед освобождением Риги от немецких войск, оккупанты большое количество
технологического оборудования и готовой продукции вывезли, в
частности, в Австрию, но эшелон был поврежден советской
авиацией уже на австрийской территории и был частично
растащен местным населением – война кончалась и немецкого «орднунга»
уже не было и на германской территории.
Что не успели
вывезти – уничтожили.
После
освобождения Риги сразу начались работы по восстановлению
завода. И уже в 1945 году заработал цех по производству
фотобумаги. В конце 1945-го – начале 1946 года был выпущен
радиоприемник, прославивший завод на весь Советский Союз –
VEF Super M557, по сути, являвшийся
упрощенной копией довоенного аппарата М517, разработанного с
использованием ламп советского (американского) образца.
Был также
выпущен очень малой серией 13-ти ламповый радиоприемник
высшего по тем временам, класса – VEF Super
Lux M1357, или М157, так же являющийся сильно
упрощенной копией довоенного аппарата М1307 – с
фиксированными настройками, автоподстройкой частоты
гетеродина (в то время на бытовом аппарате!!!), моторным
приводом механизма настройки, экспандером для расширения
динамического диапазона передачи, громкоговорителем
усовершенствованного типа с облегченной магнитной системой и
т.д. Схемотехнические решения данных аппаратов впоследствии
были применены на знаменитых аппаратах «Латвия» М137 и МИР
М152.
В 1949-50-ом
годах в Советском Союзе начинается, вроде бы, благое дело –
принятие ГОСТов. Это мероприятие знаменует собой закат
старой довоенной конструкторской школы на
VEFe. Выпущенная на смену модели М557 модель М697, по
сути, повторяет схему 557, изменены в большей части лишь
дизайн и размеры корпуса, а так же механизм шкалы. Схема
была еще более упрощена по сравнению с довоенным М517. Но
аппарат не попадал под ГОСТ – примененные лампы «с
колпачком», сеточным выводом сверху, устарели, на смену им
пришли так же лампы американского образца на октальном
цоколе, но без вывода, «single base»,
обладавшие, якобы, лучшими параметрами, а по сути, просто
более дешевые в производстве. На их базе была разработана
модель Балтика РЗ-1. Многие трактуют буквы РЗ как первые
буквы фамилий разработчиков – Ратинер и Залевский, первый –
разработчик электрической схемы, второй – общей компоновки и
механизма настройки. Но это не более, чем легенда. Балтика
позиционировалась как приемник второго класса, но по
количеству ламп «не добирала» до заявленных ГОСТом
требований; поэтому и была выпущена относительно небольшим
тиражем. Ее сменила модель Балтика – 52, в которой лампа 6Г2
была заменена двумя лампами: 6Х6С и 6Ж8 – характеристики
остались те же, но количество ламп было согласно стандарту.
Дальнейшее развитие этой модели – модели М254 и
радиола/приемник VEF Akkord, но эти
изделия уже характеризуют закат VEFa,
как самобытного предприятия со своими традициями.
Развитием в
обратную сторону, если можно так сказать, является и модели
класса Люкс того времени – Латвия М137 и МИР М 152 и М154. В
Латвии М137 видны еще конструктивные наработки довоенных
конструкторов – механизм настройки с лампочками, как у М707,
М717, М1307, построение УНЧ, как у последнего и многое
другое. У М152 – то же но в меньшей степени, хотя влияние
«старой школы» прослеживается.
По воспоминаниям
одного старого VEFовца, советские
кадры просто «выжили» с завода оставшихся там довоенных
специалистов. Сначала на заводе не понимали, что такое
«план» и как ради него можно выпускать бракованную
продукцию. Дело дошло даже до Совета Министров, до самого
В.Лациса, который добился входного (!!!) контроля на
комплектующие – штамп VEF на
послевоенных лампах, применяемых на заводе – тому пример.
|
